Don't shoot the pianist; he's doing his best (с)
Иллюзия.
читать дальшеЧто же такое импульс? Что скрывается за его значением, и что обычно имеется в виду? Не завуалированное ли презрение к человеку? Часто я слышал, что следовать зову сердца неправильно. От самых разных людей, непохожими словами, но в моей жизни – не знаю, к счастью или сожалению, - встречались стоящие товарищи, которые опровергали подобное. Я знал, был просто уверен, что они придут на помощь именно по зову сердца, ещё не подозревая о масштабах.
Научный отдел в один голос отговаривал меня от поездки, доказывая, что это опасно, что я понятия не имею, где находится семья Ноя, полностью полагаясь на весьма сомнительную уверенность в том, что Канда каким-то чудом остался жив после встречи с ними, и они не будут рисковать и мной.
- Вы сами говорили, что Чёрному Ордену нужен каждый экзорцист. Так почему тогда меня не хотят отпускать? Если он выжил. - Взгляд встретился с господином Расселом.
Бродивший по кабинету Смотритель, остановился рядом. Волнуясь, он стянул кепку, положил на стол. Потом вновь надел.
- Значит, Уолкер, ты хочешь сказать, что снова ослушаешься, если я запрещу тебе выезжать, - утвердительно. - А если разрешу - ты обязательно наделаешь глупостей.
- Нет, господин Комуи.
Блестя стёклами очков на подклеенной дужке, он вздохнул. Главе Европейского подразделения казалось нелепым немедленно бросаться в самое пекло ради экзорциста, о котором несколько месяцев нет вестей, а для меня путь в Германию был единственно верным и возможным.
- Насколько же ты упрям, Аллен. Пойми: Канда, скорее всего, уже мёртв, - как можно спокойнее произнёс Смотритель. - Ты меня понимаешь? Семья Ноя не акумы второго уровня, чтобы их можно было разрушить так же просто. Ты либо погибнешь, либо остановишься и потеряешь цель.
Я встал.
- Вот как. Понятно. Борьба бессмысленна, остался только пафос. И мне Вы не верите.
Плачь. Ах, плачь. Станет легче.
Аллен пытался улыбнуться. Искренне пытался. Получалось до обидного плохо.
Он должен был принять изменившееся поведение Юу. Должен, но не понимал ни мотивов, ни поступков. А точнее – не знал, как на них реагировать. Самурай при встрече называл его исключительно официально «Уолкер», причём настолько сухо, что непонятно было: обижаться или радоваться.
В столовой экзорцисты по-прежнему тихо переговаривались при его появлении. Даже Джокер Бога предпочитал не связываться с юношей. Поначалу Лави пробовал выяснить у него, в чём дело, но очень скоро согласился с мнением, что «Юу не в настроении» и «переспорить этого идиота всё равно не получится». Почему книжник назвал последнего идиотом – неясно.
Необъяснимый страх перед ним заставлял Аллена обходить знакомую дверь стороной. Словно рядом горела красная лампочка: «Осторожно! Опасно для жизни!»
А Канда менялся. Менялся до неузнаваемости с ужасающей быстротой. Причины не проявлялись, и от этого вовсе не становилось легче. Наоборот, получалось только хуже.
На днях парень подошёл к нему. Весьма странно посмотрел. Слишком уж внимательно, изучая.
- Тч. Вот ведь… этого не хватало, - с сожалением произнёс Юу и через минуту добавил какое-то тягучее неизвестное слово.
Неотступно наблюдал за Алленом, пока они, наконец, не разошлись в разные стороны. Свой коридор внушал уверенность, но всё же экзорцист долго не мог прийти в себя. Вернувшись, с размаху бросился на кровать. Такую же свою, как и всё здесь. Он уже не помнил, что делал в тот день. На душе было так паршиво, что хотелось одновременно и плакать, и смеяться, и кричать, и бежать. От себя. От неизвестности.
Линали ждала меня в Комнате Отдыха, в волнении перечитывая письмо.
- Ну как? Что сказал брат? Он отпустит?
- Не-а, - протянул я, - он не знает наверняка, где Канда, потому мне придётся остаться.
Ли, казалось, не расстроилась.
- Я знаю.
Перевернув лист, девушка показала адрес немецкой конторки, надписанный аккуратным подчерком.
- Линали, где ты только находишь информацию! – восхищённо поблагодарил я.
Мой пыл охладили быстро. Сначала подошедший Лави, сказав, что я опять поссорился со Смотрителем, и он всё слышал. А потом Линали, которая предположила, что за письмом скрывается ловушка.
- А что делать-то? – задумчиво поинтересовался книжник. - Если с одной стороны Орден против этой затеи, с другой – у нас есть адрес, где, вероятно, можно найти Юу.
Девушка удивлённо переспросила:
- У нас? Тогда я могла бы поговорить с братом. Пойду прямо сейчас.
У меня вновь появилась надежда. Хотя я давно почувствовал себя самостоятельным и независимым, теперь искренняя поддержка друзей грела холодное, в общем-то, сердце. Уже не предлежавшее мне.
Ночь. И звёзды где-то рядом. За хлипкой проржавевшей решёткой. Близко-близко. Руку протяни – схватишь.
Аллен разочаровано вздохнул. Иллюзия Четырнадцатого слишком реальна. Настолько, что различить, где истина почти невозможно.
- Я воплощаю в жизнь твои мысли. Не надо отрицать.
Это странное чувство контроля над собой. Когда ты сопротивляться не можешь.
Над тобой смеются, зная абсолютно все тайны.
- По-твоему, я чего-то жду? – недоверчиво в пустоту, потеряв всякую бдительность.
- Ждёшь. Ответа на вопрос.
Ослабляя сопротивление, Уолкер терял свою волю, фактически передавал физическое тело в чужие руки.
Страшно и от того безумно хочется сказать что-то в оправдание. Пусть это только иллюзия значимости поведения самурая.
- Причём тут ответ? – на пределе. – О чём ты говоришь?!
- Ну, нужно же мне развлекаться?
Тихий шёпот и будто бы улыбка.
- Знаешь, мне так скучно в этом вашем Ордене. Не обижайся, Аллен.
Терпеливо объясняли ничего не понимающему экзорцисту.
- Просто… было легко настолько, что грех не воспользоваться.
С удовольствием растягивая каждое слово, Четырнадцатый смеялся уже вполне реально.
Что Аллену оптимизма отнюдь не придавало.
- Гиблое дело, - злясь, выразил своё мнение ученик книжника.
Мы стояли в промёрзшем насквозь дворе. Выпустить бы нас за пределы Управления - не выпустили, но и в здании не держали. Пробыли тут около получаса: Линали не было.
- Да ладно тебе, придёт она, - обнадежил я с улыбкой.
Лави кивнул.
- Слушай, а ты контролировать себя сможешь? Ну, сильные эмоции могут освободить этого,- уточняя, понизив голос. - Апостола.
Я отрицательно покачал головой. Нет уж, мне нельзя было отдавать ему инициативу. Пока не узнаю у Канды что это за игры с участием Четырнадцатого, о которых меня забыли предупредить.
Ближе.
читать дальшеМы продолжали поиски этой треклятой конторы. Мокли под дождём, который всё больше раздражал. Линали лихорадило. Шла она кое-как, опираясь на плечо друга. Не жаловалась после того, как я на неё накричал. Взвинченные нервы не давали покоя. Я не выдерживал и срывался.
На бумаге всё просто: улица, дом, этаж. В действительности – незнакомая страна, внушительное расстояние, здания без пронумерованных табличек. Хотя чего бы я хотел от Ноев.
- Здесь? – останавливаясь, поинтересовался.
Поблизости никого не наблюдалось. Совершенная пустота вокруг. И те же двери на замках. Серость, безликость. Атмосфера всеобщего страха. Слякоть под ногами. Злость, необоснованная ненависть к Ноям. За всё, что они позволили себе, за развязанную Тысячелетним Графом войну, за гибель людей. Ладно, за гибель экзорцистов. Не важно.
Город, может, и другой, а враг тот же. Он лишь воспользовался моментом.
Книжник завертел головой, девушка встрепенулась. С тёмных прядей ручьями стекала вода.
- Похоже. Но проверить бы не мешало.
Лави всматривался в здание, слегка прищурившись. Долго, напряжённо. Я подошёл ближе, внимательно наблюдая за происходящим. Обошли с другой стороны, безуспешно пытаясь найти табличку с адресом. Младшая Ли едва не плакала.
- Аллен, давай уйдём отсюда. Смотри, как она трясётся, - мрачно произнёс книжник. - Если мы им нужны – Нои обязательно появятся.
Я с натяжкой улыбнулся. Скомкано, для вида. Лави устал дико, а за Линали всё же беспокоится.
Иногда мы хотим от человека слишком многого. Аллен, например, добивался от мечника правды. Только не учёл, что эта правда может ударить его больнее любой лжи.
Канда лгать не любил. Особенно «во спасение». Считал, что правильнее промолчать. Честнее.
Но одно дело не замечать мелочей, и совсем другое – скрывать значимый поступок, от которого зависит дальнейшая судьба того же экзорциста. Именно прежнего Аллена без поправок на Джокера или Апостола.
Ведь Аллен не помнит. В этом самурай уже убедился. Черт его знает, почему. Он на этом внимания не останавливал. Необходимости не было. А страх… В нём слабость людей.
Даже таких, как Джокер. Чересчур самоуверенных. Бог безжалостен к потерянным. За совершённый грех им придётся заплатить. Но не сейчас.
Он не обвинял, не осмеливался обвинять Аллена, в том, о чём мальчишка мог только догадываться. По ощущениям, по случайным фразам. Четырнадцатый. Личность внутри несформированной личности, которая наверняка не расскажет. Пока не расскажет.
В этой серости Лави заметил Ноев первым. До меня донесся его решительный, но привычный призыв Чистой Силы. Я тоже раздумывать не стал и бросился в бой. И тут же понял, что зря.
Оценить расстановку сил стоило заранее. Да и определить, не ложная ли тревога - тоже не помешало бы. Книжник, порядком ошарашенный, стоял и взирал теперь на Канду, появившегося «внезапно» вместо ожидаемых Ноев. Активированная Невинность выглядела комично и ненужно.
- Юу!
- Что ты там сказал? - любезно поинтересовался юноша, стряхивая комья грязи с одежды.
- Ничего-ничего, - скрестив руки на груди, - и не надо быть таким человеком, Юу.
Линали попыталась их успокоить. К сожалению, не очень удачно. Хорошо ещё, меня Канда не заметил. Почему-то, увидев его живым, я снова не хотел больше ни говорить, ни вспоминать о его существовании. А недавно просил не уезжать из Ордена, читал письмо. И приехал напрасно. Он прекрасно со всем справился. Ему наплевать на помощь друзей, наверное. Не понимаю.
- А где?..
- Ты кого-то ищешь? – невозмутимо, с видом древнего старца, вроде священника в церкви. Улыбнулся бы для разнообразия.
- Это Аллен.
Ну, черт, спасибо огромное! Удружил, Лави. Сейчас начнется. Я глотнул побольше воздуха, чтобы как можно дольше не было соблазна ответить.
Книжник всё-таки вручил самураю злосчастный конверт. Именно конверт. Чистый, новый.
- Откуда оно у тебя? – удивился я.
- Не оно. Копия, - заулыбался друг.
- Так, вы помолчать можете? – подал голос Канда, - Это, кстати, последнее предупреждение.
- Вроде первое…
- Будет последним в жизни обоих.
Дыши, Аллен, дыши. С идиотами не разговаривают. С душевно больными, тем более.
- Что с тобой? Тебе плохо? Надо врача вызвать, - заволновалась Линали.
- Не надо. Всё нормально.
«Нет. Всё иначе. Ничего не получится. Он прогонит. Не стоит пытаться».
По лицу Уолкера бродила слабая улыбка. Едва ли он понимал, где находится и что происходит вокруг. Просто шёл вперед. Мысли, короткие, сбивчивые, изредка вспыхивали в воспаленном сознании, тут же угасая. Страшное явление, похожее на диагноз неизлечимо больного человека, у которого даже надежды на выздоровление не осталось. Ничего, кроме пустоты внутри. Там, где должна быть душа.
Аллен знал, но сопротивляться уже не мог. Только подчиняться. Унизительно и совсем не так, как он хотел. И от того в разы больнее.
Засыпая в постели, вцепившись руками в подушку, он молил Бога хоть чем-то помочь, объяснить, в чём его ошибка. Было больно. Физически очень больно. Он не помнил, почему.
Была размытая комната - тёмная, были глаза - чёрные и огонь в них. А больше ничего не было.
Словно вычеркнуто из памяти.
Может, это и к лучшему.
Канда открыл глаза. Его трясло, голова кружилась. Меньше всего на свете хотелось видеть этих экзорцистов. И они появились. Сначала незабвенный рыжий Историк. Прямо перед лицом.
- Очнулся, наконец-то! Мы уже решили, что тебя в больницу придётся везти. Верно, Аллен? - обрадовано.
Я замучено кивнул.
Вторая неожиданность, что называется. Канда так на меня посмотрел, что появилось навязчивое желание: сбросится с поезда.
Линали с улыбкой пояснила, в чём дело.
- Понимаешь, Аллен тебя нёс всю дорогу до вокзала. Мне было немного ни по себе.
- До вокзала? – недоверчиво переспросил мечник.
Девушка рассказала о том, что мы возвращаемся в Чёрный Орден. Пожалуй, хорошо, что она. Спорить будем меньше.
- Тяжело, между прочим, - зло выдал я, продолжая сидеть около самурая.
- А ты не тащил бы. Бросил просто, - издеваясь, сообщил он.
Я уже не мог молчать. Слишком вызывающе и жёстко Канда реагировал.
- Я?! Спасибо большое. В следующий раз обязательно брошу, - резко.
Раз ему плевать, мне – тоже не важно. И говорить я с ним не хочу. Добраться бы поскорее до Управления, отрапортовать о завершении миссии и поспать нормально. Часов пятнадцать.
Поток.
читать дальшеРадость. Я не был обрадован. Повода не нашлось. Второпях накинул плащ, вышел из Ордена вместе со всеми. Лави тоже вызвали, и он был страшно недоволен, полушёпотом кляня обязанности экзорцистов. Сражаться с акумами – благородно и нужно, конечно, но этого недостаточно. Есть и другая работа, к которой так просто не привыкнешь, и которая показалась мне сравнительно лёгкой.
Что необычного в отпевании? Я видел столько смертей, что они стали почти безразличны. В церкви не будет лиц, жалеть о ком-то не позволят.
- Лави, ты видел когда-нибудь, что происходит во время церемонии? – поинтересовался я, как можно спокойнее.
Книжник остановился, раздумывая. Успокаивающе похлопал по плечу.
- Только не говори, что у тебя опять мрачное предчувствие. Юу жив, а ты идёшь так, будто предстоит отпевать именно его, - заявил друг серьёзно.
Я попытался отогнать от себя нелепые мысли о неизбежности, которые только больше угнетали торжественными одеждами и серебряными крестами на груди. Чёрный Орден называют прибежищем монахов, ведь он таковым и является. Чёрным же монах стал благодаря людям. Возможно, ерётикам, как установил Ватикан. Понятие «Долг перед Господом» также ввела церковь, а нужно ли это верующим никто как-то не подумал. И нужно ли подобное служителям Бога сейчас?
- Предчувствия?.. Нет, их нет, - рассеянно произнёс я. - Господин Комуи мне очень помог, несмотря на суровость. Я ему благодарен. Тебе отдельное «спасибо», Лави. За то, что поддержал. Спасибо огромное.
Наследник Книгочея, кажется, стушевался от неожиданности, но он сделал для меня слишком многое и поблагодарить его я обязан. Друзья. Они значили для меня всё. Без них я не представляю существования. Ради них решаюсь на невозможное, становлюсь сильнее.
- Ерунда это, Аллен. Юу тебе скажет то же самое, - вышел из положения Историк, улыбаясь.
Я обречённо кивнул.
Канда стоял посреди комнаты с непроницаемым выражением. Он даже не был против называния себя этим фамильярным настоящим именем «Юу» во время разговора с Учеником Книжника. Просто не замечал. Только беспокоился, как бы тот из-за своей манеры удариться в размышления некстати, не пропустил суть.
К первому-то он постепенно привык, а второе – всё ещё жутко раздражало, поскольку вводило в необходимость уточнять, чего в конкретной ситуации с Уолкером Канда не предполагал. Вот и остановился мечник в поисках потерянного спокойствия, стараясь не останавливать внимания на явно легкомысленном поведении Лави. И на его наглости заодно.
- Юу, - неожиданно весело произнёс Историк, - по-моему, ты преувеличиваешь. Или что-то путаешь.
Тот в который раз подошёл к кровати. Присел.
- Сомневаюсь, - спокойно. – Я другого не понимаю: с чего это Мояши так изменился.
Лави даже соизволил слезть с его, Канды, чистой постели, на которой весьма удобно устроился, вспомнив, что Апостол говорил ему почти то же самое. Правда, как-то неуверенно, словно сам не знал совершенно точно.
- Как вариант, можешь спросить у Аллена. Это проще и надёжнее, - прямо предложил Книжник.
Юноша не ответил. Просто решил, что бесполезно.
И может, я буду говорить ни о чём, буду нести заведомый бред и до сих пор надеяться на исполнение детских, наивных желаний, но всё-таки останусь с тобой и сохраню веру. Пусть не в Бога, не в Сатану, а во что-то со стороны мелочное. Буду жить ради секунды, и тут уже постараюсь не ошибиться в новом стремлении.
Я открыл дверь в белоснежную, пустую плату, поспешно накинул халат.
- Мояши, ты? – без удивления, тихо.
Услышав его безразличный голос, я схватил стул и присел. Начинать разговор не пришлось. Странно только, что даже не обернулся, словно знал всё заранее.
- Боишься меня? – заинтересовано, с иронией.
Неужели он сразу это заметил? Или от кого-то узнал? От Лави или от господина Комуи, вероятно. Смотритель ведь заходил незадолго до обеда.
Не верю. Чересчур просто для Канды. Вот сейчас лежит и спрашивает ерунду. И это после стольких месяцев отсутствия.
- Имя запомни, наконец, - неожиданно для себя улыбнулся.
Самурай не обратил на мой выпад внимания. Длинные, совершенно чёрные волосы уже были приведены в надлежащий порядок, чего обо мне не скажешь. Возникло ощущение, что он давно пришёл в норму.
- Канда?
Неуверенно поднялся. Мне действительно страшно высказаться. Рассказать то, о чём я, не задумываясь, говорил с Лави.
- Прекрати паясничать, Уолкер. Хочешь знать правду – не показывай себя с худшей стороны, - раздельно, явно теряя терпение. Официальное: «Уолкер» задело, но теперь это стоило ничтожную малость.
Скажи, неужели тебе больно? Или снова беспощадное притворство шута? Это твои слёзы? Если да: они восхитительны.
Согласись, так гораздо лучше. Честнее, верно ведь? А ты поможешь, спасёшь. И будешь счастлив от осознания. Не всё ли равно кого? Кажется, ты был готов отдать жизнь за спасение незнакомого человека. Кричал, клялся, словно это могло его убедить. До последней секунды оставался рядом.
Не плачь – не надо. Это абсолютно бессмысленно. И даже немного эгоистично, грустно.
Яркие, от ужаса, широко раскрытые глаза. Совсем синие. Ты и не запомнишь всего этого. Жаль.
- Канда?!.. – охрипшим, сорванным голосом в пустоту.
Не смешно, Аллен Уолкер. Если уж избрал себе роль заступника – сыграй её как следует. Без уловок и излюбленного жульничества. Ведь ему совсем не нужна твоя жизнь. Разве это плохо?
Только не плачь. Господи, не плачь.
Аллен замолк. В тёмном оконном стекле отражался Четырнадцатый. Он был подавлен и растерян. В голове Джокера Бога против воли пронеслась насмешливая, чужая мысль: «Сыграем тем, что осталось». И извиняющаяся за оплошность улыбка.
Вздохнув, Канда улёгся обратно на подушку. Я продолжал стоять.
- Никогда не забуду, - дрожащим голосом. - Никогда.
Лица не было видно. Да я и не хотел его видеть.
Тяжёлая рука опустилась на плечо. Смерил её как можно более презрительным взглядом. Как мне показалось, вполне удачно. И попытался встать.
- Привет, Юу! – Книжник в недоумении остановился в дверном проёме.- О, Аллен, ты тоже здесь. Решил навестить?
Мечник вздрогнул, не выдержав такой бесцеремонности со стороны «Тупого рыжего кролика». Для меня же открылась замечательная возможность отойти подальше.
- Чёрт, можно, я тебя ударю? – вежливо поинтересовался мечник.
Лави улыбнулся, уверенный в полной несостоятельности угрозы. Подошёл.
- За что, Юу? – применив любимый жест в обычной манере, спросил он.
Канда в ответ буквально сверлил того убийственным взглядом, но друг, вероятно, уже настолько к нему привык, что даже не считал неудобством.
Лави обернулся. И, наверное, заметил злость, кипевшую во мне.
- Так значит… рассказал, - надавив на последнее слово. - Но так и не спросил. Слишком горд. Ха!
Остановившись, засмеялся.
- Говорил, мне старик: не привязывайся к людям. Они лишь надпись на белом листе. Чернила. А разве можно разговаривать с чернилами? Нет. Изначально нет. Я знал, но так хотел верить, что это неправда. Как и ты, Аллен. Теперь знаешь, почему.
Я сорвался с места. Встал напротив. Почему ты это говоришь, Лави? Ведь действительно неправда. Так почему же?
Эпилог.
читать дальшеЛист серой бумаги, местами подпорченный, прожжённый. Ровный, размашистый подчерк. Отступы между словами. Они смотрят на него: Аллен – нагнувшись над столом, вертя раскалённую настольную лампу; Канда – стоя поодаль на ковре. В не зашторенном окне заметны желтоватые отблески от неё, которые скрадывают образ Исполнителя. Общего света нет, как нет во всей комнате и стеклянных предметов. Из удобств – кровать со склада, письменный стол с переделанными ручками ящиков, старинный шкаф и пара стульев.
- Что ты там до сих пор изучаешь? Как будто письмо впервые увидел, - смеясь, предположил мечник.
Аллен, не отвлекаясь от своего занятия, зажмурился. Отражение послушно повторило его действие.
- Опять смеёшься! – недовольно ответил он. – У меня времени не было раньше. Из-за тебя,- прибавил Уолкер, задумавшись. Мальчишка по ту сторону стекла поспешно скорчил ту же гримасу, что и хозяин, очевидно, и не пытавшийся её скрыть.
- Ещё скажи: «Из-за тебя, БаКанда». Запомниться надолго, - посоветовал самурай более спокойным тоном, всё ещё рассматривая клок бумаги, вынутый Алленом из ящика стола, причём так, чтобы увидеть не только его, ведь экзорцист и так сейчас начнёт читать вслух, чтобы сказать что-нибудь, пусть не оскорбительное, но неприятное для Канды. Неприятное или своей наивностью, или большой обстоятельностью суждений. Именно потому он не торопился и делал вид, что его совершенно не раздражают гримасы мальчишки.
«Клоун. Как есть клоун. Приковывает внимание зрителя и не знает» - усмехнулся про себя мечник.
Полуоборот в его сторону и прямой взгляд серо-голубых глаз. Канда успокаивается: серые, значит, будет иронизировать, а это обычно для него, хоть защитить стекло не сможет.
- Да, из-за тебя. Я никогда не видел Лави таким, а ты не собираешься его искать, - Аллен говорил всё тише. - Почему?
- Отвечу тебе твоими же словами: не твоё дело, Уолкер, - мгновенно похолодел Канда, сохраняя, однако, тот же ровный тон голоса. – Мне казалось ты, наконец, повзрослел, и отчасти это правда. – Косясь на окно, неохотно признал он.
Уолкер проследил за взглядом мечника и, уткнувшись в стекло, заметил одинокую фигуру в чёрном плаще, стоявшую посреди площадки. Навстречу ей направлялась другая. В первую секунду он не понял, а спустя ещё несколько – выбежал в коридор. Канда, пребывая в недоумении, схватился за стол и, сообразив, из-за чего Аллен торопился, улыбнулся. Выдвинув ящик, сложил письмо вчетверо. Всё-таки Лави вернулся вовремя, и Аллену будет не до вопросов.
Только уловив голоса обоих, он присел на стул.
- Я же говорил: вырасту. Канда сам показал на отражение, - весело произнёс Уолкер, явно довольный такой постановкой факта.
Лави рассмеялся и открыл дверь. Взглянув на самурая, и полагая, что он слышал Аллена, Ученик Книжника лишь пожал плечами. Джокер Бога сел на другой стул, скрестив руки на груди. Он с тоской посмотрел на ночное небо, затянутое тучами и подумал, когда же, наконец, кончатся бесконечные осенние дожди и наступит новое время года, которое обновит тусклый, будничный город, бережно хранивший в себе его воспоминания почти полгода. Каждый кусочек, каждую наигранную улыбку; слова, сказанные в порыве отчаяния и злости; неожиданное участие и страх за Канду; известие о гибели самурая; письмо, доказывающее, что он жив; поездку в Германию; ложь и так долго скрываемую от него даже самим мечником правду, радостного в которой мало.
Аллен закрыл глаза. Многого больше нет. Прав Канда: он вырос. Вырос, сам того не замечая. Больше не плачет, словно следуя старинному совету. И одновременно он знает, что одно детское обещание всё же исполнит. Обещание остаться человеком, по сути, данное и Мане, и мечнику, и Историку.
- Смотрите, снег!
Канда поднялся и подошёл к окну; Аллен вздрогнул, всматриваясь в пушистые облака; Лави стал рядом с ним.
Снегопада они толком не увидели, но почему-то каждый из троих испытывал желание что-нибудь сказать.
- Первый в этом году, - заметил Канда спокойно.
- Действительно, первый, - согласился Лави. - Что-то поздно.
- А завтра все будут удивленны, - добавил Аллен. – Особенно Господин Комуи и Научный Отдел.
Самурай чуть заметно улыбнулся, потрепав того по плечу. Теперь уже он переглянулся с Лави, протянув свободную руку в знак примирения и благодарности. Ученик Книжника повторил жест.
Город впитал это последнее воспоминание и продолжил наблюдать за тем, как на его молчаливые улицы падает мокрый снег, сулящий возрождение и обновление этого мира.
читать дальшеЧто же такое импульс? Что скрывается за его значением, и что обычно имеется в виду? Не завуалированное ли презрение к человеку? Часто я слышал, что следовать зову сердца неправильно. От самых разных людей, непохожими словами, но в моей жизни – не знаю, к счастью или сожалению, - встречались стоящие товарищи, которые опровергали подобное. Я знал, был просто уверен, что они придут на помощь именно по зову сердца, ещё не подозревая о масштабах.
Научный отдел в один голос отговаривал меня от поездки, доказывая, что это опасно, что я понятия не имею, где находится семья Ноя, полностью полагаясь на весьма сомнительную уверенность в том, что Канда каким-то чудом остался жив после встречи с ними, и они не будут рисковать и мной.
- Вы сами говорили, что Чёрному Ордену нужен каждый экзорцист. Так почему тогда меня не хотят отпускать? Если он выжил. - Взгляд встретился с господином Расселом.
Бродивший по кабинету Смотритель, остановился рядом. Волнуясь, он стянул кепку, положил на стол. Потом вновь надел.
- Значит, Уолкер, ты хочешь сказать, что снова ослушаешься, если я запрещу тебе выезжать, - утвердительно. - А если разрешу - ты обязательно наделаешь глупостей.
- Нет, господин Комуи.
Блестя стёклами очков на подклеенной дужке, он вздохнул. Главе Европейского подразделения казалось нелепым немедленно бросаться в самое пекло ради экзорциста, о котором несколько месяцев нет вестей, а для меня путь в Германию был единственно верным и возможным.
- Насколько же ты упрям, Аллен. Пойми: Канда, скорее всего, уже мёртв, - как можно спокойнее произнёс Смотритель. - Ты меня понимаешь? Семья Ноя не акумы второго уровня, чтобы их можно было разрушить так же просто. Ты либо погибнешь, либо остановишься и потеряешь цель.
Я встал.
- Вот как. Понятно. Борьба бессмысленна, остался только пафос. И мне Вы не верите.
Плачь. Ах, плачь. Станет легче.
Аллен пытался улыбнуться. Искренне пытался. Получалось до обидного плохо.
Он должен был принять изменившееся поведение Юу. Должен, но не понимал ни мотивов, ни поступков. А точнее – не знал, как на них реагировать. Самурай при встрече называл его исключительно официально «Уолкер», причём настолько сухо, что непонятно было: обижаться или радоваться.
В столовой экзорцисты по-прежнему тихо переговаривались при его появлении. Даже Джокер Бога предпочитал не связываться с юношей. Поначалу Лави пробовал выяснить у него, в чём дело, но очень скоро согласился с мнением, что «Юу не в настроении» и «переспорить этого идиота всё равно не получится». Почему книжник назвал последнего идиотом – неясно.
Необъяснимый страх перед ним заставлял Аллена обходить знакомую дверь стороной. Словно рядом горела красная лампочка: «Осторожно! Опасно для жизни!»
А Канда менялся. Менялся до неузнаваемости с ужасающей быстротой. Причины не проявлялись, и от этого вовсе не становилось легче. Наоборот, получалось только хуже.
На днях парень подошёл к нему. Весьма странно посмотрел. Слишком уж внимательно, изучая.
- Тч. Вот ведь… этого не хватало, - с сожалением произнёс Юу и через минуту добавил какое-то тягучее неизвестное слово.
Неотступно наблюдал за Алленом, пока они, наконец, не разошлись в разные стороны. Свой коридор внушал уверенность, но всё же экзорцист долго не мог прийти в себя. Вернувшись, с размаху бросился на кровать. Такую же свою, как и всё здесь. Он уже не помнил, что делал в тот день. На душе было так паршиво, что хотелось одновременно и плакать, и смеяться, и кричать, и бежать. От себя. От неизвестности.
Линали ждала меня в Комнате Отдыха, в волнении перечитывая письмо.
- Ну как? Что сказал брат? Он отпустит?
- Не-а, - протянул я, - он не знает наверняка, где Канда, потому мне придётся остаться.
Ли, казалось, не расстроилась.
- Я знаю.
Перевернув лист, девушка показала адрес немецкой конторки, надписанный аккуратным подчерком.
- Линали, где ты только находишь информацию! – восхищённо поблагодарил я.
Мой пыл охладили быстро. Сначала подошедший Лави, сказав, что я опять поссорился со Смотрителем, и он всё слышал. А потом Линали, которая предположила, что за письмом скрывается ловушка.
- А что делать-то? – задумчиво поинтересовался книжник. - Если с одной стороны Орден против этой затеи, с другой – у нас есть адрес, где, вероятно, можно найти Юу.
Девушка удивлённо переспросила:
- У нас? Тогда я могла бы поговорить с братом. Пойду прямо сейчас.
У меня вновь появилась надежда. Хотя я давно почувствовал себя самостоятельным и независимым, теперь искренняя поддержка друзей грела холодное, в общем-то, сердце. Уже не предлежавшее мне.
Ночь. И звёзды где-то рядом. За хлипкой проржавевшей решёткой. Близко-близко. Руку протяни – схватишь.
Аллен разочаровано вздохнул. Иллюзия Четырнадцатого слишком реальна. Настолько, что различить, где истина почти невозможно.
- Я воплощаю в жизнь твои мысли. Не надо отрицать.
Это странное чувство контроля над собой. Когда ты сопротивляться не можешь.
Над тобой смеются, зная абсолютно все тайны.
- По-твоему, я чего-то жду? – недоверчиво в пустоту, потеряв всякую бдительность.
- Ждёшь. Ответа на вопрос.
Ослабляя сопротивление, Уолкер терял свою волю, фактически передавал физическое тело в чужие руки.
Страшно и от того безумно хочется сказать что-то в оправдание. Пусть это только иллюзия значимости поведения самурая.
- Причём тут ответ? – на пределе. – О чём ты говоришь?!
- Ну, нужно же мне развлекаться?
Тихий шёпот и будто бы улыбка.
- Знаешь, мне так скучно в этом вашем Ордене. Не обижайся, Аллен.
Терпеливо объясняли ничего не понимающему экзорцисту.
- Просто… было легко настолько, что грех не воспользоваться.
С удовольствием растягивая каждое слово, Четырнадцатый смеялся уже вполне реально.
Что Аллену оптимизма отнюдь не придавало.
- Гиблое дело, - злясь, выразил своё мнение ученик книжника.
Мы стояли в промёрзшем насквозь дворе. Выпустить бы нас за пределы Управления - не выпустили, но и в здании не держали. Пробыли тут около получаса: Линали не было.
- Да ладно тебе, придёт она, - обнадежил я с улыбкой.
Лави кивнул.
- Слушай, а ты контролировать себя сможешь? Ну, сильные эмоции могут освободить этого,- уточняя, понизив голос. - Апостола.
Я отрицательно покачал головой. Нет уж, мне нельзя было отдавать ему инициативу. Пока не узнаю у Канды что это за игры с участием Четырнадцатого, о которых меня забыли предупредить.
Ближе.
читать дальшеМы продолжали поиски этой треклятой конторы. Мокли под дождём, который всё больше раздражал. Линали лихорадило. Шла она кое-как, опираясь на плечо друга. Не жаловалась после того, как я на неё накричал. Взвинченные нервы не давали покоя. Я не выдерживал и срывался.
На бумаге всё просто: улица, дом, этаж. В действительности – незнакомая страна, внушительное расстояние, здания без пронумерованных табличек. Хотя чего бы я хотел от Ноев.
- Здесь? – останавливаясь, поинтересовался.
Поблизости никого не наблюдалось. Совершенная пустота вокруг. И те же двери на замках. Серость, безликость. Атмосфера всеобщего страха. Слякоть под ногами. Злость, необоснованная ненависть к Ноям. За всё, что они позволили себе, за развязанную Тысячелетним Графом войну, за гибель людей. Ладно, за гибель экзорцистов. Не важно.
Город, может, и другой, а враг тот же. Он лишь воспользовался моментом.
Книжник завертел головой, девушка встрепенулась. С тёмных прядей ручьями стекала вода.
- Похоже. Но проверить бы не мешало.
Лави всматривался в здание, слегка прищурившись. Долго, напряжённо. Я подошёл ближе, внимательно наблюдая за происходящим. Обошли с другой стороны, безуспешно пытаясь найти табличку с адресом. Младшая Ли едва не плакала.
- Аллен, давай уйдём отсюда. Смотри, как она трясётся, - мрачно произнёс книжник. - Если мы им нужны – Нои обязательно появятся.
Я с натяжкой улыбнулся. Скомкано, для вида. Лави устал дико, а за Линали всё же беспокоится.
Иногда мы хотим от человека слишком многого. Аллен, например, добивался от мечника правды. Только не учёл, что эта правда может ударить его больнее любой лжи.
Канда лгать не любил. Особенно «во спасение». Считал, что правильнее промолчать. Честнее.
Но одно дело не замечать мелочей, и совсем другое – скрывать значимый поступок, от которого зависит дальнейшая судьба того же экзорциста. Именно прежнего Аллена без поправок на Джокера или Апостола.
Ведь Аллен не помнит. В этом самурай уже убедился. Черт его знает, почему. Он на этом внимания не останавливал. Необходимости не было. А страх… В нём слабость людей.
Даже таких, как Джокер. Чересчур самоуверенных. Бог безжалостен к потерянным. За совершённый грех им придётся заплатить. Но не сейчас.
Он не обвинял, не осмеливался обвинять Аллена, в том, о чём мальчишка мог только догадываться. По ощущениям, по случайным фразам. Четырнадцатый. Личность внутри несформированной личности, которая наверняка не расскажет. Пока не расскажет.
В этой серости Лави заметил Ноев первым. До меня донесся его решительный, но привычный призыв Чистой Силы. Я тоже раздумывать не стал и бросился в бой. И тут же понял, что зря.
Оценить расстановку сил стоило заранее. Да и определить, не ложная ли тревога - тоже не помешало бы. Книжник, порядком ошарашенный, стоял и взирал теперь на Канду, появившегося «внезапно» вместо ожидаемых Ноев. Активированная Невинность выглядела комично и ненужно.
- Юу!
- Что ты там сказал? - любезно поинтересовался юноша, стряхивая комья грязи с одежды.
- Ничего-ничего, - скрестив руки на груди, - и не надо быть таким человеком, Юу.
Линали попыталась их успокоить. К сожалению, не очень удачно. Хорошо ещё, меня Канда не заметил. Почему-то, увидев его живым, я снова не хотел больше ни говорить, ни вспоминать о его существовании. А недавно просил не уезжать из Ордена, читал письмо. И приехал напрасно. Он прекрасно со всем справился. Ему наплевать на помощь друзей, наверное. Не понимаю.
- А где?..
- Ты кого-то ищешь? – невозмутимо, с видом древнего старца, вроде священника в церкви. Улыбнулся бы для разнообразия.
- Это Аллен.
Ну, черт, спасибо огромное! Удружил, Лави. Сейчас начнется. Я глотнул побольше воздуха, чтобы как можно дольше не было соблазна ответить.
Книжник всё-таки вручил самураю злосчастный конверт. Именно конверт. Чистый, новый.
- Откуда оно у тебя? – удивился я.
- Не оно. Копия, - заулыбался друг.
- Так, вы помолчать можете? – подал голос Канда, - Это, кстати, последнее предупреждение.
- Вроде первое…
- Будет последним в жизни обоих.
Дыши, Аллен, дыши. С идиотами не разговаривают. С душевно больными, тем более.
- Что с тобой? Тебе плохо? Надо врача вызвать, - заволновалась Линали.
- Не надо. Всё нормально.
«Нет. Всё иначе. Ничего не получится. Он прогонит. Не стоит пытаться».
По лицу Уолкера бродила слабая улыбка. Едва ли он понимал, где находится и что происходит вокруг. Просто шёл вперед. Мысли, короткие, сбивчивые, изредка вспыхивали в воспаленном сознании, тут же угасая. Страшное явление, похожее на диагноз неизлечимо больного человека, у которого даже надежды на выздоровление не осталось. Ничего, кроме пустоты внутри. Там, где должна быть душа.
Аллен знал, но сопротивляться уже не мог. Только подчиняться. Унизительно и совсем не так, как он хотел. И от того в разы больнее.
Засыпая в постели, вцепившись руками в подушку, он молил Бога хоть чем-то помочь, объяснить, в чём его ошибка. Было больно. Физически очень больно. Он не помнил, почему.
Была размытая комната - тёмная, были глаза - чёрные и огонь в них. А больше ничего не было.
Словно вычеркнуто из памяти.
Может, это и к лучшему.
Канда открыл глаза. Его трясло, голова кружилась. Меньше всего на свете хотелось видеть этих экзорцистов. И они появились. Сначала незабвенный рыжий Историк. Прямо перед лицом.
- Очнулся, наконец-то! Мы уже решили, что тебя в больницу придётся везти. Верно, Аллен? - обрадовано.
Я замучено кивнул.
Вторая неожиданность, что называется. Канда так на меня посмотрел, что появилось навязчивое желание: сбросится с поезда.
Линали с улыбкой пояснила, в чём дело.
- Понимаешь, Аллен тебя нёс всю дорогу до вокзала. Мне было немного ни по себе.
- До вокзала? – недоверчиво переспросил мечник.
Девушка рассказала о том, что мы возвращаемся в Чёрный Орден. Пожалуй, хорошо, что она. Спорить будем меньше.
- Тяжело, между прочим, - зло выдал я, продолжая сидеть около самурая.
- А ты не тащил бы. Бросил просто, - издеваясь, сообщил он.
Я уже не мог молчать. Слишком вызывающе и жёстко Канда реагировал.
- Я?! Спасибо большое. В следующий раз обязательно брошу, - резко.
Раз ему плевать, мне – тоже не важно. И говорить я с ним не хочу. Добраться бы поскорее до Управления, отрапортовать о завершении миссии и поспать нормально. Часов пятнадцать.
Поток.
читать дальшеРадость. Я не был обрадован. Повода не нашлось. Второпях накинул плащ, вышел из Ордена вместе со всеми. Лави тоже вызвали, и он был страшно недоволен, полушёпотом кляня обязанности экзорцистов. Сражаться с акумами – благородно и нужно, конечно, но этого недостаточно. Есть и другая работа, к которой так просто не привыкнешь, и которая показалась мне сравнительно лёгкой.
Что необычного в отпевании? Я видел столько смертей, что они стали почти безразличны. В церкви не будет лиц, жалеть о ком-то не позволят.
- Лави, ты видел когда-нибудь, что происходит во время церемонии? – поинтересовался я, как можно спокойнее.
Книжник остановился, раздумывая. Успокаивающе похлопал по плечу.
- Только не говори, что у тебя опять мрачное предчувствие. Юу жив, а ты идёшь так, будто предстоит отпевать именно его, - заявил друг серьёзно.
Я попытался отогнать от себя нелепые мысли о неизбежности, которые только больше угнетали торжественными одеждами и серебряными крестами на груди. Чёрный Орден называют прибежищем монахов, ведь он таковым и является. Чёрным же монах стал благодаря людям. Возможно, ерётикам, как установил Ватикан. Понятие «Долг перед Господом» также ввела церковь, а нужно ли это верующим никто как-то не подумал. И нужно ли подобное служителям Бога сейчас?
- Предчувствия?.. Нет, их нет, - рассеянно произнёс я. - Господин Комуи мне очень помог, несмотря на суровость. Я ему благодарен. Тебе отдельное «спасибо», Лави. За то, что поддержал. Спасибо огромное.
Наследник Книгочея, кажется, стушевался от неожиданности, но он сделал для меня слишком многое и поблагодарить его я обязан. Друзья. Они значили для меня всё. Без них я не представляю существования. Ради них решаюсь на невозможное, становлюсь сильнее.
- Ерунда это, Аллен. Юу тебе скажет то же самое, - вышел из положения Историк, улыбаясь.
Я обречённо кивнул.
Канда стоял посреди комнаты с непроницаемым выражением. Он даже не был против называния себя этим фамильярным настоящим именем «Юу» во время разговора с Учеником Книжника. Просто не замечал. Только беспокоился, как бы тот из-за своей манеры удариться в размышления некстати, не пропустил суть.
К первому-то он постепенно привык, а второе – всё ещё жутко раздражало, поскольку вводило в необходимость уточнять, чего в конкретной ситуации с Уолкером Канда не предполагал. Вот и остановился мечник в поисках потерянного спокойствия, стараясь не останавливать внимания на явно легкомысленном поведении Лави. И на его наглости заодно.
- Юу, - неожиданно весело произнёс Историк, - по-моему, ты преувеличиваешь. Или что-то путаешь.
Тот в который раз подошёл к кровати. Присел.
- Сомневаюсь, - спокойно. – Я другого не понимаю: с чего это Мояши так изменился.
Лави даже соизволил слезть с его, Канды, чистой постели, на которой весьма удобно устроился, вспомнив, что Апостол говорил ему почти то же самое. Правда, как-то неуверенно, словно сам не знал совершенно точно.
- Как вариант, можешь спросить у Аллена. Это проще и надёжнее, - прямо предложил Книжник.
Юноша не ответил. Просто решил, что бесполезно.
И может, я буду говорить ни о чём, буду нести заведомый бред и до сих пор надеяться на исполнение детских, наивных желаний, но всё-таки останусь с тобой и сохраню веру. Пусть не в Бога, не в Сатану, а во что-то со стороны мелочное. Буду жить ради секунды, и тут уже постараюсь не ошибиться в новом стремлении.
Я открыл дверь в белоснежную, пустую плату, поспешно накинул халат.
- Мояши, ты? – без удивления, тихо.
Услышав его безразличный голос, я схватил стул и присел. Начинать разговор не пришлось. Странно только, что даже не обернулся, словно знал всё заранее.
- Боишься меня? – заинтересовано, с иронией.
Неужели он сразу это заметил? Или от кого-то узнал? От Лави или от господина Комуи, вероятно. Смотритель ведь заходил незадолго до обеда.
Не верю. Чересчур просто для Канды. Вот сейчас лежит и спрашивает ерунду. И это после стольких месяцев отсутствия.
- Имя запомни, наконец, - неожиданно для себя улыбнулся.
Самурай не обратил на мой выпад внимания. Длинные, совершенно чёрные волосы уже были приведены в надлежащий порядок, чего обо мне не скажешь. Возникло ощущение, что он давно пришёл в норму.
- Канда?
Неуверенно поднялся. Мне действительно страшно высказаться. Рассказать то, о чём я, не задумываясь, говорил с Лави.
- Прекрати паясничать, Уолкер. Хочешь знать правду – не показывай себя с худшей стороны, - раздельно, явно теряя терпение. Официальное: «Уолкер» задело, но теперь это стоило ничтожную малость.
Скажи, неужели тебе больно? Или снова беспощадное притворство шута? Это твои слёзы? Если да: они восхитительны.
Согласись, так гораздо лучше. Честнее, верно ведь? А ты поможешь, спасёшь. И будешь счастлив от осознания. Не всё ли равно кого? Кажется, ты был готов отдать жизнь за спасение незнакомого человека. Кричал, клялся, словно это могло его убедить. До последней секунды оставался рядом.
Не плачь – не надо. Это абсолютно бессмысленно. И даже немного эгоистично, грустно.
Яркие, от ужаса, широко раскрытые глаза. Совсем синие. Ты и не запомнишь всего этого. Жаль.
- Канда?!.. – охрипшим, сорванным голосом в пустоту.
Не смешно, Аллен Уолкер. Если уж избрал себе роль заступника – сыграй её как следует. Без уловок и излюбленного жульничества. Ведь ему совсем не нужна твоя жизнь. Разве это плохо?
Только не плачь. Господи, не плачь.
Аллен замолк. В тёмном оконном стекле отражался Четырнадцатый. Он был подавлен и растерян. В голове Джокера Бога против воли пронеслась насмешливая, чужая мысль: «Сыграем тем, что осталось». И извиняющаяся за оплошность улыбка.
Вздохнув, Канда улёгся обратно на подушку. Я продолжал стоять.
- Никогда не забуду, - дрожащим голосом. - Никогда.
Лица не было видно. Да я и не хотел его видеть.
Тяжёлая рука опустилась на плечо. Смерил её как можно более презрительным взглядом. Как мне показалось, вполне удачно. И попытался встать.
- Привет, Юу! – Книжник в недоумении остановился в дверном проёме.- О, Аллен, ты тоже здесь. Решил навестить?
Мечник вздрогнул, не выдержав такой бесцеремонности со стороны «Тупого рыжего кролика». Для меня же открылась замечательная возможность отойти подальше.
- Чёрт, можно, я тебя ударю? – вежливо поинтересовался мечник.
Лави улыбнулся, уверенный в полной несостоятельности угрозы. Подошёл.
- За что, Юу? – применив любимый жест в обычной манере, спросил он.
Канда в ответ буквально сверлил того убийственным взглядом, но друг, вероятно, уже настолько к нему привык, что даже не считал неудобством.
Лави обернулся. И, наверное, заметил злость, кипевшую во мне.
- Так значит… рассказал, - надавив на последнее слово. - Но так и не спросил. Слишком горд. Ха!
Остановившись, засмеялся.
- Говорил, мне старик: не привязывайся к людям. Они лишь надпись на белом листе. Чернила. А разве можно разговаривать с чернилами? Нет. Изначально нет. Я знал, но так хотел верить, что это неправда. Как и ты, Аллен. Теперь знаешь, почему.
Я сорвался с места. Встал напротив. Почему ты это говоришь, Лави? Ведь действительно неправда. Так почему же?
Эпилог.
читать дальшеЛист серой бумаги, местами подпорченный, прожжённый. Ровный, размашистый подчерк. Отступы между словами. Они смотрят на него: Аллен – нагнувшись над столом, вертя раскалённую настольную лампу; Канда – стоя поодаль на ковре. В не зашторенном окне заметны желтоватые отблески от неё, которые скрадывают образ Исполнителя. Общего света нет, как нет во всей комнате и стеклянных предметов. Из удобств – кровать со склада, письменный стол с переделанными ручками ящиков, старинный шкаф и пара стульев.
- Что ты там до сих пор изучаешь? Как будто письмо впервые увидел, - смеясь, предположил мечник.
Аллен, не отвлекаясь от своего занятия, зажмурился. Отражение послушно повторило его действие.
- Опять смеёшься! – недовольно ответил он. – У меня времени не было раньше. Из-за тебя,- прибавил Уолкер, задумавшись. Мальчишка по ту сторону стекла поспешно скорчил ту же гримасу, что и хозяин, очевидно, и не пытавшийся её скрыть.
- Ещё скажи: «Из-за тебя, БаКанда». Запомниться надолго, - посоветовал самурай более спокойным тоном, всё ещё рассматривая клок бумаги, вынутый Алленом из ящика стола, причём так, чтобы увидеть не только его, ведь экзорцист и так сейчас начнёт читать вслух, чтобы сказать что-нибудь, пусть не оскорбительное, но неприятное для Канды. Неприятное или своей наивностью, или большой обстоятельностью суждений. Именно потому он не торопился и делал вид, что его совершенно не раздражают гримасы мальчишки.
«Клоун. Как есть клоун. Приковывает внимание зрителя и не знает» - усмехнулся про себя мечник.
Полуоборот в его сторону и прямой взгляд серо-голубых глаз. Канда успокаивается: серые, значит, будет иронизировать, а это обычно для него, хоть защитить стекло не сможет.
- Да, из-за тебя. Я никогда не видел Лави таким, а ты не собираешься его искать, - Аллен говорил всё тише. - Почему?
- Отвечу тебе твоими же словами: не твоё дело, Уолкер, - мгновенно похолодел Канда, сохраняя, однако, тот же ровный тон голоса. – Мне казалось ты, наконец, повзрослел, и отчасти это правда. – Косясь на окно, неохотно признал он.
Уолкер проследил за взглядом мечника и, уткнувшись в стекло, заметил одинокую фигуру в чёрном плаще, стоявшую посреди площадки. Навстречу ей направлялась другая. В первую секунду он не понял, а спустя ещё несколько – выбежал в коридор. Канда, пребывая в недоумении, схватился за стол и, сообразив, из-за чего Аллен торопился, улыбнулся. Выдвинув ящик, сложил письмо вчетверо. Всё-таки Лави вернулся вовремя, и Аллену будет не до вопросов.
Только уловив голоса обоих, он присел на стул.
- Я же говорил: вырасту. Канда сам показал на отражение, - весело произнёс Уолкер, явно довольный такой постановкой факта.
Лави рассмеялся и открыл дверь. Взглянув на самурая, и полагая, что он слышал Аллена, Ученик Книжника лишь пожал плечами. Джокер Бога сел на другой стул, скрестив руки на груди. Он с тоской посмотрел на ночное небо, затянутое тучами и подумал, когда же, наконец, кончатся бесконечные осенние дожди и наступит новое время года, которое обновит тусклый, будничный город, бережно хранивший в себе его воспоминания почти полгода. Каждый кусочек, каждую наигранную улыбку; слова, сказанные в порыве отчаяния и злости; неожиданное участие и страх за Канду; известие о гибели самурая; письмо, доказывающее, что он жив; поездку в Германию; ложь и так долго скрываемую от него даже самим мечником правду, радостного в которой мало.
Аллен закрыл глаза. Многого больше нет. Прав Канда: он вырос. Вырос, сам того не замечая. Больше не плачет, словно следуя старинному совету. И одновременно он знает, что одно детское обещание всё же исполнит. Обещание остаться человеком, по сути, данное и Мане, и мечнику, и Историку.
- Смотрите, снег!
Канда поднялся и подошёл к окну; Аллен вздрогнул, всматриваясь в пушистые облака; Лави стал рядом с ним.
Снегопада они толком не увидели, но почему-то каждый из троих испытывал желание что-нибудь сказать.
- Первый в этом году, - заметил Канда спокойно.
- Действительно, первый, - согласился Лави. - Что-то поздно.
- А завтра все будут удивленны, - добавил Аллен. – Особенно Господин Комуи и Научный Отдел.
Самурай чуть заметно улыбнулся, потрепав того по плечу. Теперь уже он переглянулся с Лави, протянув свободную руку в знак примирения и благодарности. Ученик Книжника повторил жест.
Город впитал это последнее воспоминание и продолжил наблюдать за тем, как на его молчаливые улицы падает мокрый снег, сулящий возрождение и обновление этого мира.
@темы: творчество, Юллен, Lavi, Allen Walker, Lenalee Lee, Komui Lee, Kanda Yuu